Владычица Хильнесс плавно шествовала по той части дворца, где обитал ее старший сын, и две ее дочери шагали за нею след в след. Стройная, изящная, несмотря на прожитые годы, всем своим видом она выражала негодование.

В нижнем зале ее ждали еще две дочери. Возле них, скрестив руки на груди, замер молодой мужчина — нынешний супруг Хильнесс, взятый из знатного Гнезда, а вернее, в последнюю минуту перекупленный у другой претендентки — за красоту и кроткий нрав. Своей супруги он боялся как огня и в первую брачную ночь — как и во все последующие — был робок и застенчив. Может быть, поэтому у них до сих пор нет общих детей? Мать Хильнесс не допускала даже мысли, что дело может быть в ней самой. Родила же она в свое время десятерых детей, включая и этого выродка Ретьорфа! Родит и еще! Ей только нужен подходящий партнер.

— Ну как? — хором приветствовали мать молодые женщины.

— Как обычно, — отмахнулась Владычица. — Но это ненадолго! Я надеюсь… За мной!

Все Гнездо последовало за матерью на ее половину: молодые женщины впереди, ее супруг — самым последним.

В боковом коридоре показалась фигура слуги в темном балахоне. В этом не было ничего примечательного — в любом богатом доме полно слуг и заложников, но рядом с ним шагал мужчина в военной форме и с мечом на боку. Мужчина с оружием? Владычица Хильнесс приостановилась и с некоторым удивлением узнала в слуге того самого иноземца-магри, которого некоторое время назад приволок на прием к Правителям ее сын. Тогда с ним рядом может быть только сопровождавший его эльф.

— Эй, ты! — повелительно крикнула лэда Хильнесс. — Иди сюда!

Магри не осмелился ослушаться. Подойдя, он скрестил руки на груди, чем напомнил лэде ее собственного мужа. Но это, кроме белых волос, было единственное сходство. И он не встал на колени, как полагалось любому мужчине, когда к нему обращалась знатная женщина.

— Госпожа? — мягко спросил магри. — Чем я могу вам помочь?

— Ты врач. — Это был не вопрос, а утверждение. — Скажи, насколько серьезно болен мой сын?

— А с чего вы взяли, что он вообще… — начал было Каспар, но вовремя осекся, — что он разрешит мне распространяться о его состоянии?

— Я его мать. И обязана знать о самочувствии сына! — вскинула подбородок женщина. На миг Каспар даже залюбовался ею: столько в ней было уверенности и внутренней силы. — И если в скором времени ему станет хуже, ты обязан — слышишь? — обязан в тот же день и час предупредить меня!.. Мью проводит тебя в мои покои в любое время дня и ночи! — Владычица кивнула на знакомую Каспару девушку. — Ты понял?

Ее салатовые глаза сузились, впиваясь в его зрачки, и Каспар внезапно ощутил смутное давление. Он постарался изо всех сил сделать вид, что ничего не почувствовал.

— Кстати, — услышал он голос и, подняв глаза, увидел, что Мьюнесс смотрит на него в упор, — мой брат только что был ранен в учебном поединке. Рана пустяковая — просто содрана кожа. Но ты врач и должен хотя бы осмотреть ее и промыть! Отправляйся немедленно!

— Повинуюсь, госпожа, — кивнул Каспар, направляясь прочь. К слову сказать, он почти обрадовался возможности оказаться Рядом со своим подопечным, чтобы поделиться только что возникшими подозрениями. Пустяковая царапина — прекрасный повод напомнить о себе!

Полет сабли был стремителен и легок, но противник, высоко подпрыгнув, успел уйти от удара и на лету взмахнуть боевым ножом, заставляя нападавшего качнуться в сторону. В следующий миг он приземлился на то же место и, сделав скользящий подшаг, оказался за спиной фехтовальщика, слегка коснувшись его плеча саксом:

— Все!

— Ух! — Роб Рыбка фыркнул, покачав головой. — Не ожидал!

— А чего ты хочешь, фехтуя с эльфом? — усмехнулся Брехт, бросив на пару гордый взгляд. — У них это в крови, как ни крути!

Льор зарделся от прозвучавшей в интонации орка похвалы, даже кончики его ушей слегка порозовели, и опустил глаза.

— Ты смотри! — Рыбка хлопнул его по плечу. — Зарделся, как девчонка!

Юный эльф покраснел еще больше, и в ответ раздался смех. Как-то так получилось, что на «Химере» юношу полюбили и, хотя он был на положении юнги «подай-принеси-убери-пошел вон!», относились к нему скорее как к младшему братишке, которого надо опекать и жалеть.

— Размялись — и хватит! — Брехт стоял на носу, возле уродливой скульптуры, которая и дала название кораблю. — Проверь ветер, Льор! Что-то он слабеть стал…

Юноша привычным движением сунул боевые ножи в парные ножны на поясе и в три прыжка вскочил на корму. Поднялся на самый бортик, встал на цыпочки, балансируя раскинутыми руками, и, запрокинув голову, замер, затаил дыхание.

Брехт следил за ним через плечо. Уже не первый раз юноша вот так вскакивал на бортик, и всякий раз орк невольно замирал от дурного предчувствия. Воображение рисовало картину: судно наскакивает на подводный камень, и от сильного толчка эльф падает за борт, в объятия ледяного моря. Плавал мальчишка хорошо, но здесь, на севере, пусть по календарю и было лето, вода оставалась холодной. Долго в такой воде не продержаться. Если не вытащить сразу, даже опытный пловец может утонуть. Хорошо еще, что эльфы не простужаются!

«Химера» забралась уже довольно далеко на север и, благодаря Льору и попутному ветру, быстро продвигалась вперед. Всего одна четверть месяца ушла на то, чтобы, день и ночь без остановки двигаясь вдоль берега, добраться из Геронты в Рэллебог, откуда им пришлось свернуть к Ледяным Островам. Дальше след Каспара Каура вел на северо-восток, и уже несколько дней как, покинув Северный Архипелаг, частью которого были Ледяные Острова, путешественники двигались в сторону загадочной земли, где много тысячелетий назад жили предки Льора.

Подчиняясь магии юного эльфа, ветер плавно усилился, наполняя паруса, и «Химера» с удвоенной скоростью рванулась вперед. Брехт поежился. Нет, ему не было холодно — в подбитой волчьим мехом куртке! Но если здесь такое лето, какова же зима? Орк знал, что зимой замерзают реки и озера, а ручьи иногда промерзают от дна, превращаясь в сплошной лед. Но каков должен быть мороз, чтобы заморозить море? Как тут можно жить?

Рядом на носу стоял Хабар — проводник-человек, взятый в Рэллебоге, ибо Жемчужный Остров с недавних пор торговал с северными землями. Как ни в чем не бывало он курил трубку с едким гномьим зельем и, расставив ноги, смотрел на плывущий мимо скалистый берег. Некоторые скалы были такой причудливой формы, что не верилось, будто их создала природа. Так и приходил на ум какой-нибудь ссыльный скульптор, который тут в одиночестве сошел с ума и наваял эти «фигуры». У эльфов, кстати, была легенда о мастере Леонере, который создавал такие великолепные скульптуры, что в один прекрасный момент его ослепили, дабы он не превзошел сам себя. Уже будучи слепым, Леонер отомстил своим врагам, изваяв статую Ящера, бога-разрушителя, которая ожила и отомстила тем, по чьей вине скульптор лишился зрения. А свершив акт возмездия, она якобы сама пришла в Альмрааль и окаменела на одной из площадей, возле которой много лет спустя люди выстроили Храм Разрушителя.